|
|
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46 Однако само направление лицейского преподавания и система воспитания вышли далеко за рамки официальных «предначертаний», так как лицеисты попали в руки передовых русских педагогов — В. Ф. Малиновского и А. П. Куницына. При содействии первого директора Лицея В. Ф. Малиновского в лекциях лицейских профессоров (как об этом свидетельствуют дошедшие до нас записи лекций) осуждался деспотизм и пропагандировались идеи политической свободы как необходимого условия расцвета культуры, науки, искусства. В лицейской системе воспитания отразились идеи передовой русской национальной педагогики, основанной на идейности, патриотизме, ненависти к деспотизму. Неслучайно поэтому лицейская система подверглась разгрому в период усиления правительственной реакции.
С. Л. Пушкин, отец поэта. Рисунок К. Гампельна (1824 г.).
Самым выдающимся представителем лицейского свободомыслия был А. П. Куницын, товарищ Николая Тургенева по Геттингенскому университету. Лекции Куницына по философии, праву и политической экономии, читавшиеся в старших, студенческих, классах, представляли собой довольно смелую пропаганду конституционных идей. Свой курс Куницын строил на теории «общественного договора», причем в «примерах», которыми он оживлял свое изложение, касался и русской действительности, в частности крепостного права. Курс Куницына в переработанном виде был издан в 1818 году в двух частях под заглавием «Право естественное»; вскоре, в 1821 году, книга Куницына была запрещена, а сам автор навсегда был отстранен от преподавания. Лекции Куницына имели очень серьезное значение для Пушкина. Он вспомнил о них в одной из строф стихотворения «19 октября» (1825), не вошедшей в окончательный текст:
|
Куницыну дань сердца и вина!
Он создал нас, он воспитал наш пламень,
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада возжена. |
Значительное влияние на лицеистов оказало общение с офицерами гусарского полка, который был расквартирован в Царском Селе осенью 1814 года. В числе офицеров полка были Чаадаев, Каверин, юный герой Отечественной войны Николай Раевский — все люди, примыкавшие к будущим декабристам; они стали ближайшими друзьями Пушкина.
По мере того как усиливалась правительственная реакция, рос и оппозиционный дух Лицея, крепло «святое братство» передовой группы лицейской молодежи, основанное на общности политических симпатий, возглавленное Пушкиным и его ближайшими друзьями Пущиным и Кюхельбекером. Пушкин и его друзья оказались в центре идейной борьбы, которая велась в Лицее как среди воспитанников, так и среди воспитателей. Так, при ближайшем участии Пушкина был изгнан из Лицея «надзиратель по нравственной части» Пилецкий-Урбанович, реакционер и полицейский шпион. Через Пущина и Кюхельбекера, которые были участниками кружка члена Союза благоденствия Бурцова, в Лицей также проникали вольнолюбивые идеи. В результате всех этих обстоятельств Лицей сделался рассадником «вольнодумства», хранилищем запрещенной литературы. Лицейский «союз» выдвинул из своей среды трех декабристов — Пущина, Кюхельбекера и Вальховского. «Лицейский дух» стал в реакционных кругах синонимом политической оппозиционности. Каков был этот «дух», видно из представленного в 1826 году Николаю I доноса Булгарина, который главным образом метил в Пушкина, как самого яркого представителя этого лицейского духа. Молодой человек, вышедший из Лицея, доносил Булгарин, «должен при сем порицать... все меры правительства, знать наизусть или сам быть сочинителем эпиграмм, пасквилей и песен предосудительных на русском языке, а на французском — знать все самые дерзкие и возмутительные стихи и места самые сильные из революционных сочинений... Пророчество перемен, хула всех мер... суть отличительные черты сих господ в обществах. Верноподданный значит укоризну на их языке...».
Однако было бы неверно считать, что чуть ли не все воспитанники были выразителями «лицейского духа», сторонниками «лицейской республики» (как называлось это заведение в лицейских журналах и переписке воспитанников). Среди лицеистов были юноши, ставившие своей главной и единственной целью — будущую служебную карьеру; среди них находился и будущий реакционер Модест Корф. Различие устремлений лицеистов охарактеризовано самим Пушкиным в стихотворении «Товарищам», написанном перед выпуском, в 1817 году. Здесь поэт воспевает «красный колпак» (фригийская шапочка французских революционеров, ставшая поэтическим символом свободолюбия) и высмеивает тех, кто, «не честь, а почести любя», готов пресмыкаться «у плута знатного в прихожей».
Огромное значение в формировании Пушкина как великого поэта и патриота сыграли события Отечественной войны 1812 года.
«Мы были дети 1812 года», — говорил декабрист М. И. Муравьев-Апостол. Эти слова характеризуют все передовое поколение этой эпохи. Героика национально-освободительной войны обнаружила перед всем миром свободолюбие и могучие силы русских людей, взрастила декабристов. В годы победоносной борьбы против Наполеона стало особенно явственным противоречие между богатейшими возможностями русской нации и тем бесправным, угнетенным положением, в которое русский народ был поставлен самодержавно-крепостническим режимом. Идеи национальной свободы и национального самосознания, получившие яркое развитие в период войны 1812 года, имели громадное значение для всей общественной жизни России, для революционного движения, для культурного и литературного развития.
Декабрист Александр Бестужев об этом писал: «... Наполеон вторгся в Россию и тогда-то русский народ впервые ощутил свою силу: тогда-то пробудилось во всех сердцах чувство независимости, сперва политической, а впоследствии и народной. Вот начало свободомыслия в России».
Впечатления великих событий 1812 года остались у Пушкина на всю жизнь. «В его душе отдавались торжествующие и победные крики, — писал Герцен, — поразившие его еще в детстве, в 1813 и 1814 годах...» (VI, 355).
И. И. Пущин впоследствии вспоминал: «Эти события сильно отразились на нашем детстве..., мы провожали все гвардейские полки, потому что они проходили мимо самого Лицея; мы всегда были тут, при их появлении... напутствовали воинов..., обнимались с родными и знакомыми; усатые гренадеры из рядов благословляли нас... Не одна слеза тут пролита!».
Об этих же событиях говорил Пушкин в 1815 году:
|
Сыны Бородина, о Кульмские герои!
Я видел, как на брань летели ваши строи;
Душой восторженной за братьями спешил...
(«На возвращение...»). |
А через двадцать один год в стихотворении «Была пора...» он вспоминал о том же и с той же восторженностью:
|
Вы помните: текла за ратью рать,
Со старшими мы братьями прощались
И в сень наук с досадой возвращались,
Завидуя тому, кто умирать
Шел мимо нас... |
В годы Отечественной войны Пушкин-лицеист был охвачен вместе со всем русским народом патриотическим воодушевлением, он горел желанием принести свою жизнь в жертву за свободу отечества. В лицейских стихах он часто говорил о своем пребывании вне армии чуть ли не как о тягчайшей вине (хотя ему во время войны было 13—14 лет):
|
Края Москвы, края родные,
Где на заре цветущих лет
Часы беспечности я тратил золотые,
Не зная горестей и бед,
И вы их видели, врагов моей отчизны!
И вас багрила кровь и пламень пожирал!
И в жертву не принес я мщенья вам и жизни:
Вотще лишь гневом дух пылал!
(«Воспоминания в Царском Селе»). |
Эта мечта о геройской смерти во славу родины была глубоко искренней. Для лицейской поэзии Пушкина характерна подчеркнуто личная, лирическая трактовка военной темы. Через год он говорит о том же:
|
Я тихо расцветал, беспечный, безмятежный!
Увы! мне не судил таинственный предел
Сражаться за тебя под градом вражьих стрел!..
..................
Почто ж на бранный дол я крови не пролил?
Почто, сжимая меч младенческой рукою,
Покрытый ранами, не пал я пред тобою
И славы под крылом наутре не почил?
(«На возвращение...»). |
В лицейских стихах Пушкин выразил восхищение героизмом русских солдат, самоотверженно защищавших отечество от наполеоновских полчищ.
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46 |